Нардеп Егор Фирсов утверждает, что его бывший коллега по фракции БПП Александр Грановский не задекларировал 700000 долларов. Об этом он сообщил на своем блоге в “Украинской правде”, опубликовав соответствующие документы.
“Несколько месяцев назад, в то время, когда я еще был членом фракции БПП в парламенте и питал иллюзии относительно ее будущего, я настоятельно просил руководство фракции разобраться в ситуации с господином Грановским, который имел отношение к рейдерскому захвату иностранных инвестиций, а именно – киевского торгового центра “Скаймолл”, – пишет Фирсов. – Огромный массив документов, который у меня имелся, я предоставил на совете фракции. Однако там просто проигнорировали мои вопросы и претензии. Несмотря на то, что доказательства махинаций Грановского очевидны, меня просто не пожелали слушать.
Документы, подтверждающие вину Грановского, я отнес во все правоохранительные органы. Уголовное производство открыли в прокуратуре, я даже ходил давать показания. Но о каком-то существенном прогрессе в расследовании говорить сложно. Создается впечатление, что на фигуру такого масштаба у нас в стране попросту нет управы. Поэтому придется действовать путем огласки. Может, хоть так дело примет более серьезный оборот.
Сегодня я публикую протокол заседания суда Британских Виргинских островов. Здесь Грановский признает, что получил от своих партнеров кэшем вознаграждение размером в 700 тысяч долларов США. Отгадайте с трех раз, внес ли он эти деньги в свою декларацию?
Впрочем, томить не буду. Декларацию Грановского я видел своими глазами. Этих денег в ней нет. Информация по декларациям является закрытой, и я лично ходил в налоговую, чтобы с ними ознакомится.
Честность этот депутат приберегает для заграничных судов. Там лгать чревато последствиями. А обманывать украинских налогоплательщиков и украинское государство можно безнаказанно. За это ничего не будет.
Меня долго просили не выносить такие эксцессы на публику и решать все вопросы внутри фракции. Сначала я и пытался так поступать и думал, что Грановского призовут к ответственности. Но в какой-то момент стало ясно, что меня попросту никто не слушает. Поэтому единственный выход – говорить о таких случаях публично”,